Шторм. Отец-Вода

Имя:
Шторм. Впрочем, это имя - не более чем прозвище, одно из многих, но продержавшееся на удивление долго. Сколько еще будет имен, сколько еще?.. Вода, Отец-Вода... Первородная стихия, воплотившаяся в обличьи дракона.

Пол:
Мужской.

Родители:
Первозданный Хаос.

Внешность:
Плавность, текучесть, даже тягучесть, движений… Черты длинного, почти змеиного, тела только на первый взгляд кажутся резкими и грубыми, но, если приглядеться, становится видна удивительная гармоничность этого странного существа, покрытого чешуей цвета… впрочем, сказать, какого именно она цвета, довольно затруднительно. В конце-концов, можно сказать, что море – синее, но разве это будет отражением всей правды? У длинной, узкой морды чешуя мелкая и светлая-светлая, почти прозрачная, но чем дальше к хвосту, тем она темнее. Да, чешуя становится более крупной и темнеет, переливаясь всеми оттенками синего, голубого и зеленоватого – как морская волна. И если даже на земле Шторм – это очень и очень красиво… то под водой это еще красивее. Вода добавляет блеска и ощущения какого-то неповторимого оттенка, заставляя сердце и дыхание восхищенно замирать.
А в целом… что собою представляет Шторм? Это – гибкость и мощь, хрупкость и удивительное могущество. Длинное, гибкое, почти змеиное тело, узкая голова, похожая на сильно вытянутый с одной стороны треугольник, четыре лапы с перепонками между когтистых пальцев, и длинный сильный хвост. На голове ясными аметистами выделяются два глаза с вертикальными зрачками. Заглянешь в них – и невольно кажется, что заглянул туда, откуда не возвращаются души… Но это ощущение настолько быстрое, настолько неуверенное, что многие предпочитают думать, что это – так… примерещилось. Примерещилось?..
А во всем облике чувствуется непоколебимая уверенность в себе. И глядят спокойно, навевая тихие, уютные воспоминания, аметистовые глаза, в которых плещется бездна. И обвивается вокруг лап хвост. И льется тихий голос, принадлежащий существу, чье «я» скрыто за семью печатями… Отец-Вода, могущественный и в то же время – такой близкий…

Характер:
Так трудно описать воду... даже не так - Воду, ту ее сущность, что скрывается глубоко внутри себя самой, показывая несведущим детям разные грани своего характера, но никогда не раскрываясь полностью. Трудно - но не невозможно.
Что есть вода? Да и какую воду мы описываем - зеркальную, неподвижную гладь лесного озера, спокойную и немного неуверенную; звонкий ручеек, веселый и бегущий вперед; горную реку, питающуюся от ледников; или безбрежный океан, умеющий быть разным - и дарящим жизнь, и отнимающим ее?.. На самом деле - все сразу. И - каждую по отдельности. Потому что Вода - это Вода, она едина в своей сущности, но разная в каждой своей капельке.
Спокойствие в большей части жизни... нет, даже не жизни - нечто большего. Спокойствие, могущее в один момент обернуться ураганом, сметающим все на своем пути и не щадящим никого. Играть, изворачиваться, притворяться - но по-доброму, не желая никому зла. Говорить тихо, пуская в бархатный голос мурлыкающие нотки, так, чтобы собеседник не смог отказать в ответе... Смотреть строго, но с любовью - как бы ни относилась Вода к другим стихиям, без них она - ничто. В этом мире все взаимосвязано, но, чтобы понять и осознать это, необходимо прожить много-много лет... Огонь не может гореть без воздуха, вода подпитывает землю... вода остудит зарвавшийся огонь, воздух остановит землю, решившую немного пошалить. И Вода осознает вдруг, что он и его брат и сестры связаны между собой не просто узами родства (впрочем, весьма дальнего), а чем-то несоизмеримо большим.
Но что скрывается за внешне спокойной оболочкой? Разное - и омуты, в которых можно утонуть, и стремины, и мерное покачивание волн, и первозданная стихия... Пожалуй, последней - больше всего. Потому что скрывать эту стихию, намеренно не давать ей выхода - значит идти против самое себя. И даже самому спокойному существу нужна разрядка, иначе все плохое, что оно усиленно сдерживает в себе, однажды вырвется на волю...
Шторм – Вода. Глубинная ее сущность, олицетворенная… неизвестно кем, честно говоря. И, как и первозданная вода, он может быть разным – спокойным и даже смешливым, грозным и сметающим все на своем пути. Бесполезно пытаться изменить его, как бесполезно пытаться понять. Его нужно просто принять, как принимают неизбежное.

Стихии:
Вода.

Способности:
Магическая - вот сейчас напишу, что полный контроль над Водой... и способность "позвать" любое свое творенье - оно просто не сможет отказать создателю...
Физические - больше всего - ловкость и гибкость, умение плавать как на поверхности, так и в самой глубокой глубине, у самого дна. Отцу-Воде не нужен воздух в том виде, каком он присутствует над водой.

Людвиг Белмейн. Вдовец, отец ребенка и наследственный шаман.

Людвиг Белмейн. 33 года. Место рождения – Лондон, Великобритания. Место проживания на данный момент – Токио, Японский архипелаг.

Характер.
C момента своего детства, которое Людвиг нынче вспоминает с ностальгией, мужчина изменился. Но это естественно для человека – меняться с возрастом. Исчезла юношеская предрасположенность к изменениям. Исчез юношеский же идеализм. Со смертью жены и сына погибла какая-то частица Людвига, неуловимо важная, из-за которой он, в сущности, целый год не был собой. Лишь отчаянная любовь ко второму сыну, напоминавшему мужчине себя в юные годы, помогла тогда справиться с глухой и чёрной тоской. Помогла выжить и встать на ноги, снова вдохнуть запах жизни и забыть ту заляпанную кровью квартиру. Но не полностью забыть. Иногда прошлое посещает его в кошмарах, заставляя задыхаться под тонким одеялом и в ужасе пытаться проснуться. Внутренние душевные метания тоже не прибавляют особой радости. Да и вообще Лю кажется, что теперь единственное, что заставляет его улыбаться – это сын. Нынче серые краски жизни разбавляются детской акварелью, и пока существует на свете эта акварель, будет существовать и он.
А в целом… если подумать – как мало можно сказать о человеческом характере! Он ведь так многогранен, что ни один кристалл, даже самый сложный, кажется рядом с ним лишь дешёвой подделкой. Что обычно спрашивают родители у дочери, когда та собирается выходить замуж? «Он пьёт? Он курит?». Людвиг пьёт, но пьёт редко, и исключительно виски или вино. Пьяницей его назвать нельзя. Попытки прикурить же кончаются удушливым кашлем – так что от мужчины никогда не пахнет табаком. «У него хорошие манеры?». О да, хорошие, - он пропускает женщин вперёд, уважает стариков, не обижает слабых. Физически. Может, иногда слишком ярко блеснут зелёные глаза, когда Людвиг мысленно отпустит едкое замечание по тому или иному поводу, причём такое замечание, которое отнюдь не предназначено для чьих-либо ушей. «У него есть странности?». О, странностей у него предостаточно. Если, конечно, странностью не назвать его самого. Он любит вязать и шить, и не очень-то стесняется в этом признаться. Порой он, когда думает, что его никто не видит, разговаривает «сам с собой», на самом же деле – с Кальцифером. Одевается более чем странно. И не собирается идти на поводу у общественного мнения. Но, однако, не лишён той доли романтизма, на которую обычно западают не только молодые да глупые. Однако Людвиг не делает из своего прошлого фетиш. Он вообще предпочитает не рассказывать о своей жизни, но если его долго и упорно расспрашивать – не станет ничего скрывать.

Внешность.
Ему нет ещё и сорока – мужчина в самом расцвете сил. Но белые, словно запорошенные инеем виски, серебряные пряди в огненно-рыжих волосах и затаённая грусть в пронзительно-зелёном взгляде делают его старше лет на десять. Тот же самый эффект дают и морщинки в уголках глаз, и тревожная морщина на прежде гладком, высоком лбу. Высокий рост и стройная фигура, несомненно, делают его привлекательным. Но на коже нет того золотистого загара, что так нравится женской половине человечества, да и не может быть никакого загара у человека, который почти двадцать семь лет прожил на севере, там, где полгода царит ночь, и полгода – день. Широкие плечи и длинные стройные ноги говорят, тонкий, чуть длинноватый прямой нос, густые, но не кустистые, брови и чуть неправильные черты лица, - в целом этот человек вряд ли привлечёт чьё-то внимание там, где этими чертами внешности обладают едва ли не всё население. Пожалуй, от коренного населения Исландии Людвига отличают лишь необычный для севера цвет волос и глаз, да что-то неуловимо английское в движениях. Всё-таки первые два года жизни на своей родине, в Англии, не прошли для мужчины даром. Хотя никакого акцента в его мягкой, бархатной речи не наблюдается, любой исландец скажет, правда, не сразу, что этот человек – иностранец.
В последнее время увлечение историей и умение шить привели к тому, что Людвиг сам стал делать себе одежду. Ладно бы это была обычная одежда – но нет! Порой его принимают за актёра со съемок какого-то исторического фильма – настолько необычен его внешний вид. Брюки из довольно плотной ткани, рубашки с необычным воротником-стойкой – с этим ещё можно смириться. Но с жилетками моды восемнадцатого-девятнадцатого веков? Со странным галстуком, который при ближайшем рассмотрении оказывается шейным платком, заколотым золотой брошью? С сюртуками? Нет, право, это больше напоминает маскарад. Да и тяжёлая трость, внутри которой прячется тонкий гибкий клинок шпаги только вносит ещё больший раздор в эту картину. Мелочи вроде лайковых перчаток или цилиндра ещё могли бы «пройти внешний контроль», но… Но Людвиг не хочет становиться как все только потому, что «все» так хотят.

Биография.
Детство.
Семья Людвига перебралась в Исландию, едва мальчику исполнилось два года. Мать его и отец – оба – профессиональные переводчики скандинавских языков – решили взяться за изучение исландского, одного из самых богатых языков мира. Они были сторонниками идеи, проповедующей – язык нужно изучать на его родине. Казалось бы, сказано – сделано, они могли бы оставить сына родственникам и уехать на север, но семейная чета Белмейн была не такова. Они хотели сами вырастить ребёнка, воспитать в нём «дух настоящего мужчины», и ни в коем случае не лишать родительской любви. Поэтому, подождав, пока мальчик не станет достаточно взрослым, чтобы перестать требовать еженощного бдения, и скопив ещё немного денег, они собрались – и уехали.
Исландия встретила их приветливо. Правда, возникли некоторые трудности с вопросом получения гражданства и визой, но вскоре этот вопрос был решён, и они поселились в одной из деревень. Города семья отринула по той причине, что «на природе» будет лучше -  и им, и их сыну. И потянулись неторопливые года… Аннабель и Саймон общались с местными жителями, что-то записывали, постоянно что-то спрашивали, куда-то могли пропасть, причём надолго, а Людвиг сначала сидел в доме соседки вместе с её сыном, потихоньку воспринимая традиции и уклад жизни исландского населения, а потом стал бегать по деревне и её окрестностям с другими ребятишками, помогая по вечерам и утрам матери с хозяйством. Мальчик рос гораздо более спокойным, чем другие дети, и хозяйственным.
Вскоре он пошёл в школу, и до третьего класса ничем особым не выделялся – уровень знаний у него был практически на том же уровне, что и у других детей. Но к началу четвёртого года обучения Людвиг стал проявлять гораздо больше интереса к гуманитарным наукам, нежели к практическим. В сущности, он мог дать фору любой девочке его возраста в умении шить или вязать, но вот в классе математики он зачастую оставался едва ли не самым последним. Но этот вопрос решили, пригрозив – или Лю учит математику как следует, или его исключают из школы. Мальчик с тяжёлой душой взялся за зубрёжку.
Чтобы как-то лучше воспринимать ставшие ненавистными учебники с цифрами, мальчик запихивал их в сумку и шёл к берегу океана – учить предметы около воды оказалось почему-то гораздо легче. Тогда-то, в один из коротких осенних дней, он и познакомился с Кальцифером. Встреча эта произошла на грани сумерек, к тому же над беспокойной водой Атлантики невесть от чего поднялся туман, поэтому Людвиг сначала не осознал того факта, что он на берегу не один. А когда осознал, даже не испугался – в самом деле, какая опасность может подстерегать его здесь, когда ни одного незнакомца нет вообще на сотни километров?
Он соткался из тумана и океанской воды и пены – небольшая ярко раскрашенная птица, казавшаяся пятном краски на чёрно-белой фотографии. Сначала дух некоторое время висел в воздухе, а потом начал двигаться, приближаясь к мальчику – тогда-то тот его и заметил. Бессмертная душа и смертный человек смотрели друг другу в глаза и не улавливали ни единой капли зла во взглядах. Только любопытство.  Потом они заговорили, и разговаривали очень долго – пока на чёрном небе не показался из-за облаков бледный диск луны и не протянулась по успокоившейся океанской глади дорожка из лунного серебра. Тогда они разошлись, договорившись встретиться вновь – завтра, на том же месте. Мальчик унёс с места неожиданной встречи радость и предвкушение в душе, а дух – удовлетворённость и одному ему понятные эмоции.
Потом закрутились-завертелись полные новых достижений, познаний и чувств дни. Кальцифер показывал Людвигу истинные чудеса Исландии, её душу, её настоящее «Я» - в чём-то жестокое, в чём-то прекрасное, но однозначно завораживающее. А мальчик учил духа вновь вспоминать чувства, вновь учиться радоваться самым простым вещам. И были и полуночные бдения на скале, высящейся над бушующими холодными волнами, и заплывы по заливу вместе с касатками, после которых стучали зубы, а в сердце наливалось и дрожало что-то на удивление мягкое и будоражащее, и спуски в горные долины, где росли чудные и красивые растения.
И это было детство.

Юношество.
Родителям казалось, что их сын не меняется. Нет, он, конечно, вырос, стал выше, не так уже напоминал ребёнка, скорее юношу, но в душе он оставался таким же. Спокойным, хозяйственным, чуть смешливым. Что же, они были правы. Период подросткового кризиса у Людвига так и не наступил – а может и наступил, но быстро прошёл. Увлечения оставались теми же, разве что к ним добавилась несомненная любовь к истории и попытки воссоздать старину собственными силами, характер – тоже. Разве что… да, надо признаться, супругам Белмейн, перешагнувшим уже пятидесятилетний возраст, очень хотелось внука. И их беспокоило, что их сын, которому на тот момент было уже шестнадцать, до сих пор не оказывал никакого особого внимания ни одной девушке в деревне. Может быть, Людвигу никто из них не нравится? Людвиг ответил, что нет, нравятся, но как друзья, не больше. Тогда, решили Саймон и Аннабель, надо переехать в город. Без сомненья, жизнь в деревне хороша, но надо же и сына «вывести в свет», подготовить к поступлению в институт или университет, да и посетить наконец миграционный центр. Как и четырнадцать лет назад, они поступили по принципу «сказано – сделано», и через два дня после разговора с сыном о девушках они продали дом, собрались и уехали.
Людвиг едва успел сообщить об отъезде Кальциферу, но тот воспринял всё на удивление спокойно. Юноша впервые ощутил что-то вроде раздражения на духа, бывшего его спутником больше четырёх лет. Поэтому ушёл, не сказав последнее «прощай», в полной уверенности, что они больше никогда не увидятся и в бессильной злобе – на себя.
В городе Людвиг освоился намного быстрей, чем ожидали родители. Во всяком случае, он не ходил по улицам с глупым выражением лица и не тыкал ни во что пальцем в первые дни. А через две недели уже и вовсе перестал походить на провинциала. На удивление успешно сдал экзамены и поступил в университет на факультет истории. Жизнь, чуть сменив свой ход, всё же текла как и обычно, может, только чуть быстрей.
А ещё через два года в городе появился Кальцифер. Однажды Людвиг вернулся в съёмную квартиру, а дух уже ждал его там, словно и не было ничего – ни отъезда, ни той холодности при прощании. Правда, характер их общения немного сменился – но, в конце-концов, Лю уже перестал быть ребёнком. Проявив в семнадцать лет первый раз свой характер и заявив, что он съедет на съемную квартиру и будет сам зарабатывать на рыбу и воду, молодой человек показал, что не будет во всём и всегда зависеть от родителей. И что, собственно, они не имеют более никакого права распоряжаться его жизнью. Нет, прощание с семьёй не было резким, наоборот, оставило лишь светлые воспоминания.

Взрослая жизнь.
Он закончил университет, но поступил на работу не по специальности – продавцом-консультантом в ателье. Через два года Людвиг уволился и на заработанные и накопленные деньги открыл своё ателье – правда, несколько специфичное. Поначалу он сам выполнял некоторые заказы, теперь же брался только за некоторые – остальные выполняли работники. Ателье не то чтобы процветало, но всё же приносило прибыль – вполне достаточную, чтобы жить на среднем уровне жизни. Женившись спустя три года после открытия ателье на любимой девушке, он думал, что теперь всё будет так, как надо – свой бизнес и уже вполне реальный ребёнок в животе жены казались ему незыблемыми китами спокойной и счастливой жизни. После рождения близнецов, которых счастливые молодые родители назвали Виктор и Александр, эта уверенность стала ещё крепче.

Смерть.
А потом всё разбилось – разбилось на сияющие и слепящие осколки оказывавшегося таким шатким мира. Это случилось в ноябре – мальчикам тогда едва исполнился год. Оставив Александра с женой и взяв Виктора на прогулку – дети не любили гулять вместе, он не знал, что в этот день всё изменится. Небо было голубым-голубым, воздух дышал морозной свежестью подкрадывающейся зимы, сын радостно вертелся на руках, а Кальцифер, к тому времени ставший кем-то вроде старой, ворчливой и любящей тётушки, летел рядом, время от времени отвлекаясь на ворон, резвившихся между ветвями дерева.
Людвиг и сам тогда не понял, что заставило его вернуться раньше времени – возможно, щемящее чувство опасности, занозой засевшее под сердцем. Оставив сына с соседкой, сидевшей на лавочке возле дома, мужчина поспешил на третий этаж, перепрыгивая через ступеньки и  с ужасом ощущая, как воздух сгущается, становится тяжелей. Он распахнул дверь квартиры – она оказалась не заперта…
На щеку упала густая капля тёмно-алой крови. В воздухе витал запах смерти. На стенах, на полу, на потолке – повсюду была кровь, тёмно-алая и ярко-красная. Подавив приступ дурноты и ощущая, как кружится голова, Людвиг шагнул вперёд и на негнувшихся ногах подошёл к полуоткрытой двери спальни. Там было то же – кровь, кровь, кровь, тяжёлый запах и ещё что-то светлое на стенах. Мужчина закрыл дверь и прислонился к ней спиной, закрыв глаза и ожидая, пока перестанет крутится калейдоскоп цветной радуги на чёрном фоне. Потом сделал три шага и распахнул дверь кухни.
Здесь крови было больше. Гораздо больше. На полу образовалась небольшая лужица, в которой плавало что-то, что ему не хотелось рассматривать. А на стенах… К стенам были пришпилены серебряными столовыми приборами части тела его жены и его второго сына.
Людвигу стало дурно и он потерял сознание.
Потом было следствие. Потом был адвокат. И была соседка, доказавшая, что он невиновен. И был длинный год, в течение которого искали убийцу, а Людвиг врал своему сыну, что мама и братик просто уехали, но они скоро вернутся. Он всё ещё не мог поверить. Не мог осознать…
А жизнь тянулась своим чередом. Всё так же работало ателье, всё так же спешили на работу люди, студенты всё так же собирались после лекций в парках, и всё так же плясали в тёмном зимнем небе танцующие огни Северного Сияния.
Убийцу так и не нашли. А похороны того, что осталось от его жены, прошли тихо.
Кальцифер и немногие друзья и знакомые не трогали его. Родители вообще недавно уехали в Японию, оставив дома телефоны и ноутбуки – хотели отдохнуть на природе юга. Все старались как можно меньше напоминать о трагедии. Кто-то пытался его подбодрить, но у него ничего не вышло. От чёрной меланхолии и мыслях о самоубийстве Людвига спасал только сын – смышлёный мальчуган, который, впрочем, стал замечать, что с папой что-то не так. Но Лю боялся рассказать ему, что мамы больше нет.
И тогда это сделал Кальцифер.  Втайне от Людвига он рассказал мальчику, которому тогда было всего три года, всю правду, опустив лишь пугающие подробности, которые даже бывалых сыщиков заставляли бледнеть. Конечно, ему не следовало так поступать, но дух устал от вечных недомолвок и недосказанности. Ему хотелось ясности.
Людвиг не рассердился. Наоборот – даже поблагодарил Кальцифера и увёл плачущего сына в другую комнату, где впервые за последний год заплакал. И – ощутил, как странная тяжесть на сердце становится всё меньше и меньше, пока не исчезает совсем.
Жить стало легче.

Жизнь после смерти.
Жить стало легче. Намного легче. Когда исчезла ложь и мужчина смог наконец отпустить от себя то, что так долго пытался к себе привязать, когда маленький сын, проплакав всю ночь, успокоился и только иногда шмыгал носом, вспоминая маму, Людвиг решил уехать. Всё-таки слишком тяжело было здесь, в Исландии, где прошла вся его сознательная жизнь. И по примеру своих родителей, больше двадцати пяти лет назад переехавших в другую страну, он собрал вещи, взял сына, продал квартиру и уехал.
К родителям. В Японию.

Кальцифер.
Дух, точный возраст скрывает – наверно, кокетничает. Говорит, что мужского пола, но на этот счёт имеются подозрения. Чаще всего является в облике тупика (с ударением на «у») – летающей водной птицы с тупым клювом, раскрашенного у основания в жёлтые и красные полоски. Для того, чтобы его любимую персону никто ни с кем не перепутал, каким-то образом нацепил на шею красный галстук-бабочку, - теперь не может снять. Иногда «превращается» в светящийся мерным голубым светом шар, порой с глазами и хвостом. Но истинный же облик… истинный облик этого духа далёк от повседневного примерно так же, как и грозный полосатый тигр от мурлыкающей домашней киски.
Это птица. Огромная птица с крыльями из снега и льда, с холодным тускло-голубым оперением.  Глаза птицы – тёмные, как океанские глубины, с необычным зрачком, отливающим цветами Северного Сияния. Такого же цвета и хвост, похожий на хвост Жар-Птицы из русских сказок и былин, только он у Кальцифера короче и не такой пышный. Клюв, короткий и острый, ничем не напоминает клюв у «мини-версии». А алая бабочка на шее у тупика превращается в роскошное алое ожерелье из неожиданно горячих как огонь перьев.
Характер духа оставляет желать лучшего. Нагл, самовлюблён, к тому же нарцисс, но одновременно и дико трогателен. Впрочем, это – не более чем оболочка, под которой скрывается мудрое древнее существо. Порой Кальциферу кажется, что он знает всё (абсолютно всё), и ему очень не нравится, когда его начинают тыкать носом в ошибки. Любую критику он принимает в штыки. Однако, будучи по натуре довольно резким, дух выбрал себе весьма необычное хобби. Он любит песни. Неважно, какого года и какого автора, главное, чтобы нравились и имели смысл. Порой он напевает их, и, надо сказать, делает это весьма умело.

Пряный запах темноты

Имя:
Ив. Собственно говоря, это имя не является данным с рождения, оно был придумано позже, гораздо позже. А фамилий и вовсе больше, чем полагается любому существу. Истинное же имя в полном его варианте... Его знали немногие, а нынче - и вовсе только наш герой. Виктор ар'Лиони. Так коротко, непривычно коротко... и слишком отчужденно.

Раса:
Человек. Так считают те, кто видит его в первый раз, но стоит сблизиться и стать кем-то большим, чем просто досадная помеха - и становится ясно, что человеческим духом тут и не пахнет. Особенно по ночам, когда на охоту выходит зверь с гибким телом пантеры... Оборотень. Истинный оборотень.

Возраст:
На вид - лет тридцать. В действительности же - гораздо больше. Тридцать лет - всего лишь четверть прожитой жизни...

Род деятельности:
Наемный телохранитель.

Внешность:
Что собой представляет он, этот человек с безмятежным лицом хищника? Гладкая бледная кожа не может никого обмануть и заставить поверить в то, что перед вами - человек домашний и исключительно мирный. В каждом движении, в каждом взгляде сквозит и льется через край удивительная гибкая мощь того, кто знает себе цену и не привык размениваться по мелочам. Стройный, чуть худощавый, - ни грамма жира, ни лишней капли мышц. Темно-бардовые, цвета свежей, но уже предсмертной, крови, глаза глядят спокойно и даже чуть отстраненно, внимательно выявляя то, что может иметь важность для их обладателя. Короткие волосы - не седые, без единой ниточки серебра, но белые, как свежевыпавший снег. Черты лица - приятные, немного резковатые: высокий чистый лоб, прикрытый короткой челкой; брови вразлет; не очень большие глаза цвета крови; тонкий прямой нос; тонкие губы; чуть узкий подбородок... Фигура Ива не то чтобы не очень внушительная, просто если поставить рядом его и, скажем, деревенского кузнеца... Большинство будут за последнего, и их весьма огорчит тот факт, что сила оборотня не зависит от его внешнего вида в данный момент. То есть Виктор гораздо сильней, чем кажется, и сильней любого среднестатического человека.
Одежда... можно было бы заявить, что оборотню одежда ни к чему, но это неправда. И наш герой путешествует в удобной и весьма приятной взгляду одеждой. Чисто белого цвета, кстати - и она даже не пачкается. Удивительное свойство объясняется материалом, из которого она сделана... Впрочем, об этом позже. Длинная туника до колен и с короткими рукавами перехвачена поясом, с которого свисают ножны вкупе с мечом длинной в полтора локтя. Спереди на тунике - сильно вытянутый серый крест, сзади - свернувшийся клубком алый грифон. Сверху на тунике одет, удачно прикрывая оба узора, жилет. На ногах - штаны, явно шитые на заказ, и сапоги, едва-едва не доходящие до колен (к слову, черные), со шнуровкой. На плечах - плащ, скрепленный на груди серебряной застежкой. На руках - тонкие перчатки, как и сапоги, черные. И туника, с жилет, и штаны, и плащ выполнены из одного материала (хотя по виду не скажешь) - каменного шелка. Того самого, что отражает удары любым оружием (кроме оружия массового поражения) не уже кольчуги или стальных лат. Сапоги и перчатки - из кожи василиска.
Зверь:
Гибкое, длинное тело хищника и страшные мышцы, перекатывающиеся под шкурой, говорят сами за себя. Тяжелая голова, не менее тяжелый взгляд глаз цвета расплавленного золота и острые клыки - тоже. Кот. Золотой кот из тех, что подстерегают одиноких путников на дорогах княжеств... да и караванами не брезгуют. Живое орудие для убийств, потрясающее по своей сути. Втяжные серповидные и невероятно острые когти, не менее острые белоснежные (вопреки всем законам природы) клыки, чьи кончики чуть-чуть выглядывают из-под губ, сильные лапы, способные одним ударом переломить хребет даже не человеку - лошади... Круглые небольшие уши, что слышат каждый шорох, пышные белоснежные усы, длинный хвост... Тело покрыто короткой густой шерстью, светлеющей к животу и темнеющей к морде. В целом - опасный хищник... который может быть ласковым существом, мурчащим от одного прикосновения. И - способным оторвать руки каждому, кто рискнет почесать его за ушком.

Характер:
Спокойный? Может быть. Расчетливый? Тот же ответ. Эгоист? О да! Ив думает только о себе и о том, как добиться максимально возможной выгоды с минимально возможными потерями любой природы. Эгоисты, как правило, долго не живут... Но Виктор - исключение. Он столь умело маскирует эту черту своего характера, предпочитая делать добро людям, могущим быть полезными в обозримом будущим, что его считают если не душкой, то вполне приятным существом. Впрочем, не стоит обманываться - это самое существо способно с легкой улыбкой разорвать вам глотку, если сочтет это нужным... Убивать направо и налево Ив не будет, да он этого и не любит, и ненужных драк предпочитает избегать, но оставлять в живых свидетелей - не его стиль. Кем бы этот свидетель ни был.
Но не стоит о плохом. В мире столь мало ярких красок, да и Виктор не такой уж и злодей. Несмотря на жестокость, зачастую, между прочим, показную, и эгоизм, он - вполне нормальный человек... то есть оборотень, конечно. Особенно если наденет маску - она позволяет ему и шутить, и улыбаться, и даже петь песни - между прочим, боги не обделили его ни слухом, ни голосом, да и память на сочинения бардовской фантазии у него хорошая. Вместо пива в трактирах и тавернах Ив заказывает горячий, но не обжигающий, мятный чай, или, если такового нет, - горячее молоко с травами и специями. Очень уж непримиримые отношения между ним и алкоголем, как бы ни был последний расслабляющ и хорош на вкус. Обманывать ради выгоды - денежной, во всяком случае - Ив полагает ниже своего достоинства. Так что... не самый худший вариант. Не самый. А если приложить к вышесказанному острый, цепкий ум, природную наблюдательность и еще много хороших качеств... Приятен для обывателей, но вот прочим с ним лучше не связываться. Себе дороже.
А еще... Виктор слишком любит слова, чтобы молчать. Нет, он не трещит без умолку, но если дать ему слово - немедленно этим воспользуется и вывалит на вас целый поток слов, сбивая вас с толку. Длинные, цветистые фразы, в которых не разобрать, где начало, где середина, где конец, а где смысл...

Инвентарь:
Сумок с собой таскать Ив не любит, и все нужное носит с собой или на себе. В кармане плаща покоится мешочек с золотыми, серебряными и медными монетами. Там же лежат несколько склянок с особыми заклинаниями. Документы, удостоверяющие личность в полном комплекте покоятся ближе к сердцу - под туникой, сложенные в несколько раз для верности.

Оружие:
Меч. Полутораручник. Бастард, если говорить точнее. Удобная, по руке, рукоять, приятно изогнутая гарда, прямой клинок, отточенный до зеркального блеска. Меч покоится в кожаных ножнах с узором вязи и металлическим завершением - чтобы острие клинка не прорвало кожу.

Биография:
Глядя на него, можно с уверенностью сказать, что данный субъект в прошлом особых моральных травм не имел, и до сего момента жил более чем хорошо. И это будет ошибкой.
Он появился на свет больше ста лет назад в достаточно обеспеченной семье молодых дворян. Виктор был единственным сыном, но не единственным ребенком - у него имелись сестры в количестве трех штук. Мальчик отличался спокойным нравом, быстро схватывал и усваивал новые знания, занимался с усердием, что не могло не радовать. Со старшими был вежлив, со сверстниками - серьезен, в общем, идеальный ребенок. Способностей к магии у него в семилетнем возрасте выявлено не было, зато приглашенные чародеи обнаружили кое-что другое. Ребенок был оборотнем.

Местонахождение на текущий момент:
Большой Тракт. Направление - стольный город Врон, что в княжестве Хирза. До города - несколько часов пешей ходьбы, уже видны шпили дозорных башен.

Спутники:
Отсутствуют.

Животные:
Угольно-черный конь, в котором чувствуется порода. Лоснящаяся шкура без единого белого, серого или рыжего пятнышка. Высокий, сильный, выносливый, с узкой мордой и умными карими глазами. Кличка - Ворон. Седло и уздечка прилагаются.